О природе снов

От автора: У меня нет какой-то определенной цели написания этой статьи. Но за последние годы мне столь часто приходилось излагать написанное ниже вслух, что, наверное, проще один раз написать это все, с тем, чтобы позже отсылать интересующихся к тексту.

С древности сны были предметом мистического отношения – это ведь целые миры, которые мы посещаем еженощно (а еще точнее – несколько раз за ночь), иной раз подобные нашему, а иной – фантастические. Иногда во сне мы получаем откровения или предупреждения, а то и новые идеи. Как тут не счесть сны чем-то волшебным и таинственным?

Теорий сновидений существует тоже изрядно, от мистических, что часть нашей личности отделяется от нас и путешествует, до механистических, что мы во сне систематизируем накопленный опыт или что сны - всего лишь фоновая, паразитная активность мозга, типа наводок в радио.
С последним, впрочем, согласиться трудно.

В мозгу есть один центр, предназначенный исключительно для того, чтобы тормозить моторику, которую мы проявляем во сне. Если он работает плохо, то случаются разные варианты лунатизма. Если животному этот центр заблокировать, то мы сможем наблюдать, что оно делает во сне. Так, кстати, и изучали, что именно снится животным. Сомнительно, чтобы паразитную активность мозга обслуживали какие-то специализированные структуры.

В этом месте, оставив теории сновидений в покое, изложу свои соображения по этому поводу. Я никак не проверял их специально, но мой опыт и опыт людей, которые интересовались этим вопросом, по крайней мере, им не противоречит.

Итак: сны – это обучающий механизм.

Дети людей и животных проводят во сне очень много времени, причем аномально большую долю его – именно в фазе быстрого сна, когда снятся сновидения: в их жизни очень много новостей, которые надо усвоить. Люди интеллектуального труда знают, что безделье (а точнее – отсутствие впечатлений) мешает заснуть. Для того, чтобы быстро и глубоко погрузиться в сон, надо утомиться не только физически, но и ментально. Есть предположение, что именно на утомляемости (ее динамике) основано разделение людей на «сов» и «жаворонков». Чем больше впечатлений надо переварить, тем интенсивнее сон – глубже, с бо́льшим количеством сновидений.

В порядке первого аргумента в пользу моей точки зрения я предложу вспомнить ночные кошмары. Они обычно кошмарны не событиями, которые снятся, а нашим отношением к ним. Они характеризуются не катастрофичностью событий, а сопутствующей эмоциональной напряженностью. Некоторые кошмары достаточно расхожи, некоторые – глубоко индивидуальны. Они демонстрируют нам события, к которым мы не готовы – по навыкам или морально. Они снятся нам иногда с потрясающей настойчивостью, предъявляя нам одну и ту же последовательность образов иногда с точностью до деталей. Но: стоит нам сработать в предъявленной ситуации «молодцом», как кошмар тут же исчезает из "афиши показа".

Что же происходит?

Субличность (или, если угодно, подсознание, или структура психики – это вопрос терминологии), ответственная за показ нам сна, выбирает сюжет, для которого у нас отсутствует выработанная реакция, и предъявляет нам этот сюжет, предлагая определиться с реакцией, чтобы, буде подобное случится в реальной жизни, быть к ней готовым. Особенно настойчиво она ставит нам эту задачу, если в реальной жизни такое уже случалось, а мы так и не поняли, как нам себя вести.

Анекдот: Женщине снится, что она убегает по темным пустым улицам от огромного, страшного, негра. Она поворачивает в переулки, негр не отстает, и внезапно они оказывается в тупике. Бежать некуда. Женщина поворачивается к преследователю и восклицает: «Ну что, что тебе от меня надо, в конце-то концов?» Негр останавливается, растерянно разводит руками и отвечает: «Не знаю, это ведь ТВОЙ сон!»

Другая субличность, ответственная за решение поставленной задачи (и эта субличность, судя по тому, что мы помним только последние один-два сна из нескольких просмотренных за ночь, – вовсе не сознание) пытается как-то в ситуации сориентироваться. Поскольку, как мы понимаем, часто ситуация бывает очень тягостной и эмоционально напряженной, при особенно усердных попытках как-то себя повести, дать ответ на вопрос «И что же ты будешь делать?» возбуждение может усилиться до такой степени, что человек просыпается с сердцебиением и в поту. «Надо же, какая гадость приснилась!»

Повторюсь: задача ставится не просто так. Эта ситуация нас волнует, быть может особенно волнует «предъявляющую сны субличность», -- назовем ее для простоты «режиссером», -- и режиссер ждет от нас, что мы придумаем, что в этой ситуации делать. Замешательство и паника – свидетельство нерешенной задачи, а целенаправленное поведение или хотя бы сформированное эмоциональное отношение режиссера удовлетворяет. Неудовлетворенный режиссер может повторять постановку с разной периодичностью, пока, в конце концов, мы задачу не решим.

Интересно, что решать эту задачу можно не только во сне.

Когда моему старшему сыну было лет семь, он спросил меня, почему снятся кошмары, и я рассказал ему о моей гипотезе. В ответ он изложил свой сон: «Я иду по улице, заблудился, и ищу нашу улицу. Я помню название, но никак не могу понять, куда идти. И тут я вижу, что идет бабушка Ира. Я думаю: вот, она сейчас нас выведет. Она походит ближе, я вижу, что это вовсе какая-то незнакомая женщина, и просыпаюсь».
Я предложил сыну такую интерпретацию: режиссер интересуется, а что мы будем делать, если заблудились? Протагонист не может дать ответ на этот вопрос, и предлагает вариант: «Придет бабушка и нас выручит». Режиссер отвечает: «А вот фиг! Давай сам!» Протагонист теряется и просыпается.
Мы разобрали, как следует себя вести, если потерялся, и этот сон сыну больше не снился.

Напротив, когда я внимательно следил за состоянием своей психики, непроработанных ситуаций у меня не было, я принимал разумные решения и редко ошибался, и сны мне снились скучные и бессмысленные. Зато однажды, когда я случайно перепутал пригородные автобусы и заехал черт знает куда, откуда мне пришлось выбираться пару часов, режиссер мне всю ночь крутил транспортные коллизии: я перепутал автобус, опоздал на электричку, не могу найти свой поезд, забыл багаж на платформе, и так далее.

Если предлагаемая режиссером ситуация не предполагает никаких выходов из нее, достаточно ее просто принять. Что-то типа «Я ничего не могу сделать в этом случае, могу только грустить и сетовать, это и буду делать». Естественно, попытки решить таким образом абсолютно все задачи вряд ли пройдут, мы в качестве режиссера не глупее нас в качестве протагониста.

Режиссер может ставить и умозрительные задачи, в этом случае сны – просто сны, иногда похожие на кейсы из профессиональных тестов.

Мне как-то приснилось, будто я – прораб и строю дом. А несколькими километрами дальше стоит тот же дом, только на двадцать лет позже. И я мотаюсь между стройкой и уже стоящим домом, чтобы убедиться, что через двадцать лет ничего не обрушивается, не портится, что все сделано качественно. Задача, насколько я понимаю, стояла в полноте использования обстоятельств.

Все мы знаем, что во сне можно прожить несколько часов, а то и дней. Однако сама фаза быстрого сна длится минуты. При некоторых усилиях можно отследить, что не все прожитое во сне время проживается последовательно. Занудные и несущественные эпизоды пропускаются, оставляя только память о том, что они были, подобно «условию задачи», которое к моменту начала сна сообщает вам, кто вы такой, где вы, и кто все эти люди. Скажем, вы идете по дороге, идти долго. Смена кадров – и вы уже пришли, и помните, что шли часа четыре. При нарушении процесса посыпания эта информация может еще некоторое время быть актуальной.

Однажды полчаса после пробуждения я удивлялся, как я мог забыть, что мне одна знакомая зачем-то подарила каморку (дворницкую) на Курской, и куда же я задевал ключи… Разумеется, это все было только частью заданных обстоятельств из сна.

Есть и другие сны, сны-предупреждения, ответы или подсказки. Бывает, что во сне мы находим предмет, который безуспешно искали наяву, или находим решение вопроса, который не давался днем. Можно вспомнить о хрестоматийных примерах Кекуле, увидевшим во сне структуру молекулы бензола, и Менделеева, увидевшего во сне периодическую систему.

Дело в том, что сознание – достаточно неповоротливый расчетный механизм, у него разнообразные фильтры, поэтому скорость вычислений невысока. Поэтому часть восприятия от него ускользает, во-первых, по невнимательности (или наоборот, по концентрации внимания на одном объекте), а во-вторых, потому что ширина входного информационного потока у сознания обрезана. Под гипнозом человек видит в 3-5 раз лучше, слышит в 8-10 раз лучше, и я сам наблюдал регистрацию тепла руки гипнотиком с закрытыми глазами на расстоянии метра. Поэтому подсознание имеет о мире несколько больше информации и обрабатывает эту информацию куда быстрее, хотя и несколько менее аккуратно, что выражается в забавных иллюзиях восприятия, например оптических. Поэтому у подсознания, как у субличности, иногда есть, что нам сообщить.

Но, увы, у обычного человека контакт между сознанием и подсознанием (и вообще между субличностями) слаб, и эти сообщения поступают к нам в виде смутных подозрений, предчувствий, капризов и так далее (об этом - статья "Инженер об интуиции"). Зато во сне, когда активность сознания заторможена, эти сообщения можно передать более подробно. Скажем, если нам снится, что наш знакомый поступает нехорошо, то имеет смысл по крайней мере задуматься о его отношении к нам. Возможно, подсознание заметило что-то в его поведении, что прошло мимо нашего разума. Да, оно может ошибаться, но подумать никогда не вредно. Вторая сложность этой коммуникации состоит в том, что у большинства людей речевой центр эксклюзивно оккупирован сознанием, и подсознание попросту не может нам сказать о чем-то словами. Да и мыслит оно несколько иначе, так что образы сновидений бывают смутными и загадочными, даже если подсознание предъявляет их нам снова и снова, пробиваясь с важными сведениями к нашему разуму.

Разгадать эти иносказания бывает обычно достаточно просто, но бывают и исключительно замысловатые формулировки.

Однажды мне приснилось, что я ем нашу кошку. Причем она жива, но лишь недовольно морщит нос. Ем вилкой, примерно треть уже съедена, торчат какие-то ребра, почему-то варено-копченые… И я ей еще говорю: «Вот, кошечка, как только ты кончишься – так все!» И с одной стороны у меня перед ней чувство вины, а с другой – что же теперь делать? Оставлять глупо, доедать – жалко… Проснулся в тяжком недоумении – сон, согласитесь, достаточно эмоционально нагруженный, неприятный, что свидетельствует о наличии сообщения и постановки вопроса, который надо решить, и загадочный. Думал я дня три, а потом понял, что сообщение могло бы звучать примерно так: «Меньше занимайся благосостоянием, и больше - семьей». Я тогда действительно много работал. Видимо, чрезмерно много.

Затруднюсь дать точные критерии правильности интерпретации сна, но неточный критерий – это катарсическое облегчение при нахождении разгадки, расшифровке. После нахождения правильного ответа вопрос растворяется, уходит.
В этом смысле были замечательно полезны сонники – этакие разговорники «подсознание - сознание». Разумеется, субличность-отправитель сообщения тоже была в курсе этих эквивалентов, и могла легко передать простые сообщения, руководствуясь сонником. Просто для примера одна цитата из сонника Миллера:

«Увидеть во сне, что у Вас три ноги или более, означает, что Ваша предприимчивость больше проявляется в Вашем воображении, чем в реальных делах».

Удобно, правда?

Разумеется, далеко не все сны несут в себе сообщение. При некоторой тренировке информативные сны можно отличать по некоторой тревожности, назойливому возвращению мыслей к предмету сна. Это трудно описать словами, но, если будете внимательны, вам удастся это состояние засечь и запомнить.

Конечно, есть более прямые и эффективные пути коммуникации субличностей, но этот вопрос выходит за пределы темы статьи.

Непременно хочется пройтись по осознанным сновидениям.

Да, очень интересно увидеть во сне то, что хочется. Даже интереснее, чем кино. Это действительно возможно, хотя и с некоторыми ограничениями, на которых не буду останавливаться. Но пользы в этом занятии не больше, чем в просмотре детских мультиков. А вот то, что мы при этом блокируем, а то и надолго сбиваем естественные функции сна – не очень здорово.

Естественно, мое любопытство не могло позволить мне пройти мимо осознанных сновидений. Для человека с тренированной психикой это не очень сложная задача, но, когда я застал себя во сне и радостно начал перекраивать мир под свои прихоти, я обнаружил присутствие режиссера и протагониста. Они, конечно, не могли продолжать нормально работать, но не стали и мешать. А этак отодвинулись в сторонку, и я почувствовал (а как же, ведь они – тоже я) их терпеливо-снисходительно-пренебрежительное: «Вообще-то ты нас прервал, но ты побалуйся, поиграй, мы подождем».

В общем, сны – функция нашей психики, к которой следует относиться с вниманием, которую можно использовать (но не насиловать), и которую очень интересно изучать.

Здесь следовало бы добавить какую-нибудь красивую мораль, но никак не могу придумать. Пусть она вам приснится.

© А.Н.Лебедев 2012