Насколько далеко нам можно заходить в решении собственной судьбы, следует ли очертить границы для свободного волеизъявления и кем считать врачей, которые помогают неизлечимо больным уйти из жизни – палачами или спасителями? В номере от 22 июня журнал New Yorker публикует историю об эвтаназии одного человека и борьбе против нее другого. Slon Magazine выбрал из этого материала самое главное.

Годелива де Тройер

Героиня статьи, Годелива де Тройер, долгие годы страдала от депрессии и ходила к терапевтам с 19-летнего возраста. Она вела дневник, в котором цветами отмечала свое настроение (ошибка во время готовки делала его «темно-серым», поездка на велосипеде по близлежащему лесу «светло-серым», чрезмерная болтливость бойфренда – «очень черным»), разбирала причины своего дискомфорта и меняла психиатров, каждый раз подстраивая историю болезни под очередного врача. Самое счастливое время в ее жизни началось, когда ей было за пятьдесят, – тогда она встретила нового мужчину, перестала без конца вспоминать свои детские драмы и завела множество друзей: если не знать о ее депрессии, Годелива была привлекательной женщиной с приятной открытой улыбкой.
«Я отправила запрос об эвтаназии на основании психологического расстройства. Теперь жду результата»
После расставания с мужчиной Годелива вновь вернулась к настроению черного цвета. Она отменяла встречи с друзьями, перестала ухаживать за собой и более не находила в себе сил навестить сына и внуков, которые жили в 30 минутах езды от ее дома. Летом 2011 года 63-летняя женщина услышала о новом враче – Виме Дистельмансе, самом известном бельгийском медике, занимающемся вопросами добровольного ухода тяжелобольных из жизни, именно он был одним из пропонентов закона, разрешающего эвтаназию в Бельгии. В сентябре 2011 года Годелива побывала на приеме у Дистельманса в его клинике; спустя четыре месяца она написала своим сыну Тому и дочери электронное письмо: «Я отправила запрос об эвтаназии на основании психологического расстройства. Теперь жду результата».
Двадцатого апреля 2012 года Том получил еще одно сообщение от матери – уже в прошедшем времени. Там было сказано, что ее эвтаназия была проведена 19 апреля в больнице при Свободном университете Брюсселя. В письмах Годеливы, найденных в ее доме, она объясняла, что к решению обратиться к Дистельмансу ее привели одиночество, бесполезность сорокалетней терапии и отсутствие того, ради чего следовало бы двигаться вперед.

Эвтаназия в мире

Бельгия стала второй страной после Нидерландов, разрешившей эвтаназию, это произошло в 2002 году. В 2009 году ее примеру последовал Люксембург, в 2015-м Колумбия и Канада. В Швейцарии «самоубийство с ассистенцией» (assisted suicide) допускается с 1942 года (разница между помощью в самоубийстве и эвтаназией в роли врача: в первом случае он консультирует и может выписать рецепт на летальные медикаменты, во втором – сам проводит процедуру). Верховный суд США в 1997 году отказался признавать смерть конституционным правом и оставил вопрос об эвтаназии на усмотрение штатов; в результате уже через несколько месяцев Орегон разрешил врачам выписывать летальные лекарства пациентам, которым осталось жить меньше полугода, затем похожие законы приняли Вашингтон, Монтана и Вермонт.
При этом за изменения в законодательстве обычно ратуют не пожилые люди, а более молодое поколение, которое отталкивается скорее не от боязни физической боли, а от желания получить контроль над тем, когда и как умирать. Противники легализации эвтаназии утверждали, что это «скользкий путь», тем не менее, отмечает New Yorker, в штате Орегон с 1997 года 900 человек воспользовались рецептами на летальные медикаменты; в большинстве своем они были образованными, белыми американцами, которые не имели материальных проблем.

Эвтаназия в Бельгии

Бельгия рассматривает право на «достойную смерть» как признак прогресса и декларацию светскости государства. Также это составляющая светского гуманизма, одной из семи мировоззренческих систем, официально признанных правительством страны. Гуманистические ценности преподают в государственных школах в рамках курса «неконфессиональная этика», который нерелигиозные ученики слушают с первого по двенадцатый класс (религиозным в это время преподают теологию). Курс делает ударение на автономии в принятии решений, свободе задавать вопросы, демократии и этике, основанной на умозаключениях и науке, а не на божественных откровениях.
В Бельгии существует специальная Федеральная комиссия по оценке и контролю, которая рассматривает эпизоды эвтаназии и подтверждает, что врачи не преступали закон. В случае с терминальными больными подтвердить наличие у пациента неизлечимого заболевания обязаны два медика, в остальных случаях необходимо заключение трех врачей. Из бельгийцев, получивших эвтаназию в прошлом году, только 13% находились в терминальном состоянии и 3% страдали от психиатрических расстройств; среди остальных немало людей, страдавших не от физических, а от социальных проблем, «уставших от жизни». По статистике, которую приводит New Yorker, во Фландрии на эвтаназию пришлось 5% всех смертей в 2014 году, в Валлонии этот процент несколько меньше. Но, по словам психиатра из Университета Лёвена Йориса Ванденберге, обращения за эвтаназией дают и терапевтическую пользу: для многих пациентов это повод впервые поговорить о своих мыслях и чувствах с врачом. Большинство из обратившихся к Ванденберге, по его словам, в конце концов выбирают жизнь, даже если эвтаназия для них была разрешена.
Из бельгийцев, получивших эвтаназию в прошлом году, только 13% находились в терминальном состоянии
Врач брюссельской клиники Ulteam, консультационного центра для пациентов, решившихся на самоубийство, Лифе Тьенпонт рассказала, что за последние три года в Ulteam обратились 900 клиентов, из которых половина ссылались на психологические, а не физиологические трудности. Наплыв таких пациентов она объясняет низким качеством психологической помощи в стране. Интересно, что в первые годы после принятия закона об эвтаназии пациенты с психическими нарушениями обращались за ней редко, однако они настаивали на том, что психологическая боль может быть так же невыносима, как физическая, а существующие лекарства – так же бесполезны и так же снижают качество жизни.

Борьба Тома

После смерти матери Том решил бороться с «абсурдной практикой». Выяснив, что в Бельгии возражения против эвтаназии исходят только от католиков и от переживших Холокост и их родственников, он написал эссе, в котором заявил, что врачи и правительство прячутся за «свободной волей» пациента, вместо того чтобы развивать паллиативную медицину и инвестировать в помощь при умственных расстройствах. Крупнейшая газета и журнал Фландрии отказались публиковать заметку, и в конце концов она появилась на страницах журнала о психиатрии.
Молодой человек также направил жалобу в государственную структуру, регулирующую работу бельгийских врачей (Belgian Order of Physicians), и прокуратуру Брюсселя, утверждая, что состояние здоровья его матери не было непоправимым – общение с детьми и внуками могло бы сгладить одиночество, от которого она страдала. Кроме того, изучив документы Годеливы, ее сын обнаружил, что ей не сразу удалось найти трех врачей, которые согласились с ее желанием умереть: некоторые специалисты считали, что ей еще можно помочь. Позднее он подал обращение в Европейский суд по правам человека, настаивая на том, что в бельгийском законодательстве не хватает оговорок для предотвращения ошибок при принятии решения об эвтаназии. Общественность отреагировала на борьбу Тома сурово: его обвинили в том, что он делает из врачей козлов отпущения, плохо знает местные законы, придерживается ортодоксального католического мировоззрения и ставит собственные интересы выше интересов матери.
Том – не первый, кто пытался оспорить решение об эвтаназии близкого родственника. После начала своей кампании он познакомился с Марго Вандевенне, чья мать также получила летальную инъекцию от доктора Дистельманса, – дочь узнала об этом только на следующий день после ее смерти. Другая женщина, дочь известной бельгийской феминистки Лили Бойкенс, также подала жалобу на врача, проводившего эвтаназию ее матери, у которой проявились начальные признаки болезни Альцгеймера: по словам Керстин Бойкенс, медик отказался перенести процедуру на несколько часов и тем самым не дал ей возможности поговорить с матерью. О том, как идет рассмотрение жалоб об эвтаназии, заявители не знают: этот процесс идет закрыто. За последние 13 лет, то есть за все время с момента принятия закона, ни одно подобное дело в Бельгии не дошло до суда.
https://slon.ru/posts/52841